Владимир Набоков
	все об авторе набоков.поэзия :: по году :: по названию/первой строке стихия

		Примечание: Потому что эти произведения взяты из других источников, я не ручаюсь за их достоверность. Выверенные тексты находятся на заглавной странице автора. По мере сверки с достоверными источниками, эти стихотворения будут переводится в основной раздел.

		Содержание: » Ангел хранитель » В те дни, дай бог, от краю и до краю... » Волчонок » Всепрощающий » Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь... » Как любил я стихи Гумилева! » Как я люблю тебя! » Каким бы полотном » Мать » Мы с тобою так верили » Не надо лилий мне... » Нет, бытие - не зыбкая загадка...		» Овца » Озеро » Око » Первая любовь » По вечерам старик приxодит... » Поэты » Пьяный рыцарь » Садом шел Христос с учениками... » Сам треугольный, двукрылый, безногий... » Суфлер » Тайная вечеря » Ты многого, слишком ты многого хочешь!.. » Херувимы » Храм

ПОЭТЫ

Из комнаты в сени свеча переходит
и гаснет. Плывет отпечаток в глазах,
пока очертаний своих не находит
беззвездная ночь в темно-синих ветвях.

Пора, мы уходим - еще молодые,
со списком еще не приснившихся снов,
с последним, чуть зримым сияньем России
на фосфорных рифмах последних стихов.

А мы ведь, поди, вдохновение знали,
нам жить бы, казалось, и книгам расти,
но музы безродные нас доконали,
и ныне пора нам из мира уйти.

И не потому, что боимся обидеть
своею свободою добрых людей.
Нам просто пора, да и лучше не видеть
всего, что сокрыто от прочих очей:

не видеть всей муки и прелести мира,
окна, в отдаленье поймавшего луч,
лунатиков смирных в солдатских мундирах,
высокого неба, внимательных туч;

красы, укоризны; детей малолетних,
играющих в прятки вокруг и внутри
уборной, кружащейся в сумерках летних;
красы, укоризны вечерней зари;

всего, что томит, обвивается, ранит;
рыданья рекламы на том берегу,
текучих ее изумрудов в тумане,
всего, что сказать я уже не могу.

Сейчас переходим с порога мирского
в ту область... как хочешь ее назови:
пустыня ли, смерть, отрешенье от слова,
иль, может быть, проще: молчанье любви.

Молчанье далекой дороги тележной,
где в пене цветов колея не видна,
молчанье отчизны - любви безнадежной
молчанье зарницы, молчанье зерна.

1939, Париж

Источник: Прислал читатель


КАК Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Такой зеленый, серый, то есть
весь заштрихованный дождем,
и липовое, столь густое,
что я перенести...уйдем!
Уйдем, и этот сад оставим,
и дождь, кипящий на тропах
между тяжелыми цветами,
целующими липкий прах.
Уйдем, уйдем, пока не поздно,
скорее, под плащом домой,
пока еще я не опознан,
безумный мой, безумный мой!
Держусь, молчу. Но с годом каждым,
под гомон птиц и шум ветвей,
разлука та обидней кажется,
обида кажется глупей.
И все страшней, что опрометчиво
проговорюсь и перебью
теченье тихой, трудной речи,
давно проникшей в жизнь мою.
Над краснощекими рабами
лазурь, как лаковая вся,
с накачанными облаками,
едва заметными толчками
передвигающимися.
Ужель нельзя там притупиться
и нет там темного угла,
где темнота могла бы слиться
с иероглифами крыла?
Так бабочка не шевелится
пластом на плесени ствола.
Какой закат! И завтра снова,
и долго-долго быть жаре,
что безошибочно основано
на тишине и мошкаре.
В луче вечернем повисая
она толчется до конца,
как бы игрушка золотая
в руках немого продавца.
Как я люблю тебя. Есть в этом
вечернем воздухе порой
лазейки для души, просветы
в тончайшей ткани мировой.
Лучи проходят меж стволами.
Как я люблю тебя! Лучи
проходят меж стволами, пламенем
ложатся на стволы. Молчи.
Замри под веткою расцветшей,
вдохни, какое разлилось-
зажмурься, уменьшись и в вечное
пройди украдкою насквозь.

Источник: Евгений Анферов, Наталья Свидрицкая


ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

В листве березовой, осиновой,
В конце аллеи, у мостка,
Вдруг падал свет от платья синего,
От василькового венка.

Твой образ легкий и блистающий
Как на ладони я держу
И бабочкой неумирающей
Благоговейно дорожу.

И много лет прошло и счастливо
Я прожил без тебя, а все ж
Порою думаю опасливо
Жива ли ты и где живешь?

Но если встретится нежданная
Судьба заставила бы нас
Меня бы как уродство странное
Твой образ нынешний потряс.

Обиды нет неизьяснимее:
Ты чуждой жизнью обросла
Ни платья синего, ни имени
Ты для меня не сберегла.

И все давным-давно просрочено
И я молюсь и ты молись
Что б на утоптанной обочине
Мы в тусклый вечер не сошлись.

Источник: Евгений Анферов, Наталья Свидрицкая


* * *

Сам треугольный, двукрылый, безногий,
но с округленным, прелестным лицом,
ижицей быстрой в безумной тревоге
комнату всю облетая кругом,

страшный малютка, небесный калека,
гость, по ошибке влетевший ко мне,
дико метался, боясь человека,
а человек прижимался к стене,

все еще в свадебном галстуке белом,
выставив руку, лицо отклоня,
с ужасом тем же, но оцепенелым:
только бы он не коснулся меня,

только бы вылетел, только нашел бы
это окно и опять, в неземной
лаборатории, в синюю колбу
сел бы, сложась, ангелочек ночной.

Источник: Домашняя страница Лупишко и Бортникова


МЫ С ТОБОЮ ТАК ВЕРИЛИ

Мы с тобою так верили в связь бытия,
но теперь оглянулся я, и удивительно,
до чего ты мне кажешься, юность моя,
по цветам не моей, по чертам недействительной.

Если вдуматься, это как дымка волны
между мной и тобой, между мелью и тонущим;
или вижу столбы и тебя со спины,
как ты прямо в закат на своем полугоночном.

Ты давно уж не я, ты набросок, герой
всякой первой главы, а как долго нам верилось
в непрерывность пути от ложбины сырой
до нагорного вереска.

Источник: Домашняя страница Лупишко и Бортникова


ОКО

К одному исполинскому оку
без лица, без чела и без век,
без телесного марева сбоку
наконец-то сведен человек.

И на землю без ужаса глянув
(совершенно несхожую с той,
что, вся пегая от океанов,
улыбалась одною щекой),

он не горы там видит, не волны,
не какой-нибудь яркий залив
и не кинематограф безмолвный
облаков, виноградников, нив;

и, конечно, не угол столовой
и свинцовые лица родных -
ничего он не видит такого
в тишине обращений своих.

Дело в том, что исчезла граница
между вечностью и веществом -
и на что неземная зеница,
если вензеля нет ни на чем?

Источник: Домашняя страница Лупишко и Бортникова


* * *

Нет, бытие - не зыбкая загадка.
Подлунный дол и ясен и росист.
Мы - гусеницы ангелов; и сладко
въедаться с краю в нежный лист.

Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
и чем жадней твой ход зеленый был,
тем бархатистей и великолепней
хвосты освобожденных крыл.

Источник: Stihi@mit.edu


* * *

По вечерам старик приxодит
учтивый от часовщика,
и в доме все часы заводит
неторопливая рука.
Он на свои украдкой взглянет -
и переставит у стены;
на стуле стоя ждать он станет,
чтоб вышел полностью из ниx
весь полдень... И, благополучно
закончив свой приятный труд,
на место ставит стул беззвучно.

И, чуть ворча, часы идут...

Источник: Stihi@mit.edu


ОЗЕРО

Взгляни на озеро: ни солнце, ни звезда,
ни мощные дубы, ни тонкая осока,
хоть отражаются так ярко, так глубоко,
не оставляют в нем следа.

Взгляни и в душу мне: как трепетно, как ясно
в ней повторяются виденья бытия!
Как в ней печаль темна, как радость в ней прекрасна...
- и как спокоен я! 

24 августа 1918 г.

Источник: Прислал читатель


* * *

Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь,
как черный этот сад и дальний плеск волны,
и в небе солнечном зеркальный блеск луны...
Но - думается мне - ты счастлива не будешь.
Быть может, я не прав. Я только ведь поэт,
непостоянный друг печали мимолетной
и краткой радости, мечтатель беззаботный,
художник, любящий равно и мрак и свет.
Но ясновиденье подобно вдохновенье:
презреньем окрылен тревожный голос мой!
Вот почему твой путь и ясный и прямой
туманю наперед пророческою тенью.
Предсказываю я: ты будешь мирно жить,
как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется,
но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется,
которыми тебя могу я окружить! 

Источник: Прислал читатель


* * *

В те дни, дай бог, от краю и до краю
Гражданская повеет благодать,
Все сбудется, о чем за чашкой чаю
Мы на чужбине любим погадать.

И вот последний человек на свете,
Кто будет помнить наши времена
В те дни на оглушительном банкете
Шалея от волненья и вина,

Дрожащий, слабый, в дряхлом умиленьые
Поднимется - но нет, он слишком стар:
Черты изгнанья тают в отдаленьи,
И ничего не помнит юбиляр.

Мы будем спать, минутныые поэты.
я, в частности, прекрасно буду спать,
В бою случайном ангелом задетый,
В родимый прах вернувшийся опять.

Библиофил какой-нибудь, я чую,
Найдет в былых, не нужных никому
Журналах, отпечатанных вслепую
Нерусскими наборщиками, тьму

Статей, стихов, чувствительных романов
О том как Русь была нам дорога,
Как жил Петров, как странствовал Иванов,
И как любил покорный ваш слуга.

Но подписи моей он не отметит.
Забыто все. И, муза, не беда!
Давай мечтать, давай глазеть, как дети,
На проносящиеся поезда,

На всякий блеск, на всякое движенье,
Предоставляя выспренным глупцам
Бранить наш век, пенять на сновиденье,
Единый раз дарованное нам.

Источник: Stihi@mit.edu


* * *

(На годовщину смерти Достоевского)

Садом шел Христос с учениками.
Меж кустов, на выжженом песке,
Вытканном павлиньими глазками,
Песий труп лежал невдалеке.

И резцы блестели из-под черной
Складки. И зловонным торжеством
Смерти заглушен был ладан сладкий
Теплых миртов, млеющих кругом.

Труп гниющий, мерзостный, надулся,
Полный слизких, слипшихся червей...
Иоанн, как дева, отвернулся,
Сгорбленный поморщился Матвей.

Говорил апостолу апостол:
- Злой был пес, и смерть его нага,
Мерзостна... Христос же молвил просто:
- Зубы у него - как жемчуга.

Начало 20-х годов

Источник: Немного о грустном


СУФЛЕР

С восьми до полночи таюсь я в будке тесной,
за книгой, много раз прочитанной, сижу
и слышу голос Ваш... Я знаю,- Вы прелестны,
но, спутаться боясь, на Вас я не гляжу.
Не ведаете Вы моих печалей скрытых...
Я слышу голос ваш, надтреснутый слегка,
и в нем,- да, только в нем, а не в словах избитых,-
звучат пленительно блаженство и тоска.
Все так недалеко, все так недостижимо!
Смеетесь, плачете, стучите каблучком,
вблизи проходите, и платье, вея мимо,
вдруг обдает меня воздушным холодком.
А я,- исполненный и страсти и страданья,
глазами странствуя по пляшущим строкам,-
я кукольной любви притворные признанья
бесстрастным шепотом подсказываю Вам.

1922

Источник: Лавка языков. Speaking In Tongues.


ВСЕПРОЩАЮЩИЙ

Он горстью мягкою земли
и кровь и слезы многим вытер;
Он милосерден. В рай вошли
блудница бледная и мытарь.

И он святым своим простит,
что золотые моли гибли
в лампадах и меж слитых плит
благоуханно-блеклых библий.

Источник: Антология христианской поэзии


ХЕРУВИМЫ

Они над твердью голубой,
покрыв простертыми крылами
Зерцало Тайн, перед собой
глядят недвижными очами
и созерцают без конца
глубокую премудрость Бога;
и, содрогаясь вкруг Творца
и нагибаясь, шепчут строго
друг другу тихое: "Молчи!",
и в сумрак вечности вникают,
где жизней тонкие лучи
из мира в мир перелетают,
где загораются они
под трепетными небесами,
как в ночь пасхальную огни
свеч, наклонившихся во храме.
И бытие, и небосвод,
и мысль над мыслями людскими,
и смерти сумрачный приход -
все им понятно. Перед ними,
как вереницы облаков,
плывут над безднами творенья,
плывут расчисленных миров
запечатленные виденья.

Источник: Антология христианской поэзии


АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ

В часы полуночи унылой
отчетливее сердца стук,
и ближе спутник яснокрылый,
мой огорченный, кроткий друг.

Он приближается, но вскоре
я забываюсь, и во сне
я вижу бурю, вижу море
и дев, смеющихся на дне.

Земного, темного неверья
он знает бездны и грустит,
и светлые роняет перья,
и робко в душу мне глядит.

И веет, крылья опуская,
очарованьем тишины,
и тихо дышит, разгоняя
мои кощунственные сны...

И я, проснувшись, ненавижу
губительную жизнь мою,
тень отлетающую вижу
и вижу за окном зарю.

И падают лучи дневные...
От них вся комната светла:
они ведь - перья золотые
с его незримого крыла.

Источник: Антология христианской поэзии


ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

Час задумчивый строгого ужина,
предсказанья измен и разлуки.
Озаряет ночная жемчужина
олеандровые лепестки.

Наклонился апостол к апостолу.
У Христа - серебристые руки.
Ясно молятся свечи, и по столу
ночные ползут мотыльки.

Источник: Антология христианской поэзии


ХРАМ

Тучи ходят над горами,
путник бродит по горам,
на утесе видит храм:
три оконца в этом храме
небольшом, да расписном;
в первом светится оконце
ослепительное солнце,
белый месяц - во втором,
в третьем звездочки... Прохожий!
Здесь начало всех дорог...
Солнце пламенное - Бог,
Месяц ласковый - сын Божий,
Звезды малые во мгле -
Божьи дети на земле.

Источник: Антология христианской поэзии


ОВЦА

Над Вифлеемом ночь застыла.
Я блудную овцу искал.
В пещеру заглянул - и было
виденье между черных скал.

Иосиф, плотник бородатый,
сжимал, как смуглые тиски,
ладони, знавшие когда-то
плоть необструганной доски.

Мария слабая на чадо
улыбку устремляла вниз,
вся умиленье, вся прохлада
линялых синеватых риз.

А он, младенец светлоокий
в венце из золотистых стрел,
не видя матери, в потоки
своих небес уже смотрел.

И рядом, в темноте счастливой,
по белизне и бубенцу
я вдруг узнал, пастух ревнивый,
свою пропавшую овцу.

Источник: Антология христианской поэзии


КАКИМ БЫ ПОЛОТНОМ

Каким бы полотном батальным ни являлась
советская сусальнейшая Русь,
какой бы жалостью душа ни наполнялась,
не поклонюсь, не примирюсь
со всею мерзостью, жестокостью и скукой
немого рабства - нет, о, нет,
еще я духом жив, еще не сыт разлукой,
увольте, я еще поэт.

1944 г., Кембридж, Масс.

Источник: Прислал читатель


* * *

Как любил я стихи Гумилева!
Перечитывать их не могу,
но следы, например, вот такого
перебора остались в мозгу:
"...И умру я не в летней беседке
от обжорства и от жары,
а с небесною бабочкой в сетке
на вершине дикой горы".

22 июля 1972, Курелия (Лугано)

Источник: Прислал читатель


МАТЬ

Смеркается. Казнен. С Голгофы отвалив,
спускается толпа, виясь среди олив,
    подобно медленному змию;
и матери глядят, как под гору, в туман
увещевающий уводит Иоанн
    седую, страшную Марию.

Уложит спать ее и сам приляжет он,
и будет до утра подслушивать сквозь сон
    ее рыданья и томленье.
Что, если у нее остался бы Христос
и плотничал, и пел? Что, если этих слез
    не стоит наше искупленье?

Воскреснет Божий Сын, сияньем окружен;
у гроба, в третий день, виденье встретит жен,
    вотще купивших ароматы;
светящуюся плоть ощупает Фома;
от веянья чудес земля сойдет с ума,
    и будут многие распяты.

Мария, что тебе до бреда рыбарей!
Неосязаемо над горестью твоей
    дни проплывают, и ни в третий,
ни в сотый, никогда не вспрянет он на зов,
твой смуглый первенец, лепивший воробьев
    на солнцепеке, в Назарете.

1925, Берлин

Источник: Прислал читатель


* * *

Ты многого, слишком ты многого хочешь!
     Тоскливо и жадно любя,
напрасно ты грезам победу пророчишь,
     когда он глядит на тебя.

Поверь мне: он женщину любит не боле,
     чем любят поэты весну...
Он молит, он манит, а сердце - на воле
     и ценит лишь волю одну!

И зори, и звезды, и радуги мая -
     соперницы будут твои,
И в ночь упоенья тебя обнимая,
     он вспомнит о первой любви.

Пусть эта любовь мимолетно - случайно
     коснулась и канула... Пусть!
В глазах у него замечается тайна,
     тебе непонятная грусть...

Тогда ты почувствуешь холод разлуки,
     Что ж делать! Целуй и молчи,
Сияй безмятежно, и в райские звуки
     твои превратит он лучи!

Но ты... ты ведь любишь властительно - душно,
     потребуешь жертв от него,
а он лишь вздохнет, отойдет равнодушно -
     и больше не даст - ничего.

26 ноября 1918 года

Источник: Прислал читатель


НЕ НАДО ЛИЛИЙ МНЕ...

Не надо лилий мне,
Невинных белых лилий, 
Не тронутых судьбой и выросших в глуши.
Добытые людьми, они всегда хранили 
Холодную любовь и замкнутость души.
Хочу я алых роз, хочу я роз влюбленных,
Хочу я утопать в душистом полусне.
В их мягких лепестках, любовью упоенных, 
В их нежности живой, в их шелковом огне.
Что лилия пред ней, пред розой темно-алой,
Ведь розу я любил, и вся она моя,
Она мне отдалась, любила и страдала,
Она моя навеки, а лилия - ничья...

-

Источник: Прислал читатель


ВОЛЧОНОК

Один, в рождественскую ночь, скулит
и ежится волчонок желтоглазый.
В седом лесу лиловый свет разлит,
на пухлых елочках алмазы.

Мерцают звезды на ковре небес,
мерцая, ангелам щекочут пятки.
Взъерошенный волчонок ждет чудес,
а лес молчит, седой и гладкий.

Но ангелы в обителях своих
все ходят и советуются тихо,
и вот один прикинулся из них
большой пушистою волчихой.

И к нежным волочащимся сосцам
зверек припал, пыхтя и жмурясь жадно.
Волчонку, елкам, звездным небесам -
всем было в эту ночь отрадно.

Источник: Прислал читатель


ПЬЯНЫЙ РЫЦАРЬ

С тонким псом и смуглым кубком
жарко-рдяного вина
ночью лунной, в замке деда
я загрезил у окна.

В длинном платье изумрудном,
вдоль дубравы на коне
в серых яблоках, ты плавно
проскакала на луне.

Встал я, гончую окликнул,
вывел лучшего коня,
рыскал, рыскал по дубраве,
спотыкаясь и звеня;

и всего-то только видел,
что под трефовой листвой
жемчуговые подковы,
обронённые луной.

1917-1922

Источник: Прислал читатель

СТИХИЯ: Лучшая поэзия © 1996-2006 Вопросы и комментарии? Пишите