Максимилиан Волошин: все стихотворения. Стихия. Voloshin.

Максимилиан Волошин

волошин.поэзия :: по году :: по названию/первой строке

стихия


		Примечание: Потому что эти произведения взяты из других источников, я не ручаюсь за их достоверность. Выверенные тексты находятся на заглавной странице автора. По мере сверки с достоверными источниками, эти стихотворения будут переводится в основной раздел.



		Содержание: » Мир » Опять бреду я босоногий » пџпѕя‚пѕпјпєп°пј		» Париж » Письмо » Ты живёшь в молчанье тёмных комнат...

МИР

С Россией кончено. На последях
Ее мы прогалдели, проболтали.
Пролузгали, пропили, проплевали.
Замызгали на грязных площадях.
Распродали на улицах: не надо ль
Кому земли, республик да свобод,
Гражданских прав? И родину народ
Сам выволок на гноище, как падаль.
О, Господи, разверзни, расточи,
Пришли на нас огонь, язвы и бичи,
Германцев с Запада, Монгол с Востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда!

Источник: Прислал читатель

ПИСЬМО

             1

Я соблюдаю обещанье
И замыкаю в четкий стих
Мое далекое послание.
Пусть будет он как вечер тих,
Как стих "Онегина" прозрачен,
Порою слаб, порой удачен,
Пусть звук речей журчит ярчей,
Чем быстро шепчущий ручей...
Вот я опять один в Париже
В кругу привычной старины...
Кто видел вместе те же сны,
Становится невольно ближе.
В туманах памяти отсель
Поет знакомый ритурнель.

             2

Всю цепь промчавшихся мгновений
Я мог бы снова воссоздать:
И робость медленных движений,
И жест, чтоб ножик иль тетрадь
Сдержать неловкими руками,
И Вашу шляпку с васильками,
Покатость Ваших детских плеч,
И Вашу медленную речь,
И платье цвета Эвкалипта,
И ту же линию в губах,
Что у статуи Таиах,
Царицы древнего Египта,
И в глубине печальных глаз -
Осенний цвет листвы - топаз.

             3

Рассвет. Я только что вернулся.
На веках - ночь. В ушах - слова.
И сон в душе, как кот, свернулся..
Письмо... От Вас?
                    Едва-едва
В неясном свете вижу почерк -
Кривых каракуль смелый очерк.
Зажег огонь. При свете свеч
Глазами слышу Вашу речь.
Вы снова здесь? О, говорите ж.
Мне нужен самый звук речей...
В озерах памяти моей
Опять гудит подводный Китеж,
И легкий шелест дальних слов
Певуч, как гул колоколов.

             4

Гляжу в окно сквозь воздух мглистый.
Прозрачна Сена... Тюильри...
Монмартр и синий, и лучистый.
Как желтый жемчуг - фонари.
Хрустальный хаос серых зданий...
И аромат воспоминаний,
Как запах тлеющих цветов,
Меня пьянит. Чу! шум шагов...
Вот тяжкой грудью парохода
Разбилось тонкое стекло,
Заволновалось, потекло...
Донесся дальний гул народа;
В провалах улиц мгла и тишь.
То день идет... Гудит Париж.

             5

Для нас Париж был ряд преддверий
В просторы всех веков и стран,
Легенд, историй и поверий.
Как мутно-серый океан,
Париж властительно и строго
Шумел у нашего порога.
Мы отдавались, как во сне,
Его ласкающей волне.
Мгновенья полные, как годы...
Как жезл сухой, расцвел музей...
Прохладный мрак больших церквей...
Орган... Готические своды...
Толпа: потоки глаз и лиц...
Припасть к земле... Склониться ниц..

             6

Любить без слез, без сожаленья,
Любить, не веруя в возврат...
Чтоб было каждое мгновенье
Последним в жизни. Чтоб назад
Нас не влекло неудержимо,
Чтоб жизнь скользнула в кольцах дыма,
Прошла, развеялась... И пусть
Вечерне-радостная грусть
Обнимет нас своим запястьем.
Смотреть, как тают без следа
Остатки грез, и никогда
Не расставаться с грустным счастьем,
И, подойдя к концу пути,
Вздохнуть и радостно уйти.

             7

Здесь все теперь воспоминанье,
Здесь все мы видели вдвоем,
Здесь наши мысли, как журчанье
Двух струй, бегущих в водоем.
Я слышу Вашими ушами,
Я вижу Вашими глазами,
Звук Вашей речи на устах,
Ваш робкий жест в моих руках.
Я б из себя все впечатленья
Хотел по-Вашему понять,
Певучей рифмой их связать
И в стих вковать их отраженье.
Но только нет... Продленный миг
Есть ложь... И беден мой язык.

             8

И все мне снится день в Версале,
Тропинка в парке между туй,
Прозрачный холод синей дали,
Безмолвье мраморных статуй,
Фонтан и кони Аполлона,
Затишье парка Трианона,
Шероховатость старых плит,-
(Там мрамор сер и мхом покрыт).
Закат, как отблеск пышной славы
Давно отшедшей красоты,
И в вазах каменных цветы,
И глыбой стройно-величавой -
Дворец: пустынных окон ряд
И в стеклах пурпурный закат.

             9

Я помню тоже утро в Halle‘e,
Когда у Лувра на мосту
В рассветной дымке мы стояли.
Я помню рынка суету,
Собора слизистые стены,
Капуста, словно сгустки пены,
"Как солнца" тыквы и морковь,
Густые, черные, как кровь,
Корзины пурпурной клубники,
И океан живых цветов -
Гортензий, лилий, васильков,
И незабудок, и гвоздики,
И серебристо-сизый тон,
Обнявший нас со всех сторон.

             10

Я буду помнить Лувра залы,
Картины, золото, паркет,
Статуи, тусклые зеркала,
И шелест ног, и пыльный свет.
Для нас был Грез смешон и сладок,
Но нам так нравился зато
Скрипучий шелк чеканных складок
Темно-зеленого Ватто.
Буше - изящный, тонкий, лживый,
Шарден - интимный и простой,
Коро - жемчужный и седой,
Милле - закат над желтой нивой,
Веселый лев - Делакруа,
И в Saint-Germain l’Auxerroy -

             11

Vitraux - камней прозрачный слиток:
И аметисты, и агат.
Там ангел держит длинный свиток,
Вперяя долу грустный взгляд.
Vitraux мерцают, точно крылья
Вечерней бабочки во мгле...
Склоняя голову в бессильи,
Святая клонится к земле
В безумьи счастья и экстаза...
T?te lnconnue! Когда и кто
Нашел и выразил в ней то
В движеньи плеч, в разрезе глаза,
Что так меня волнует в ней,
Как и в Джоконде, но сильней?

             12

Леса готической скульптуры!
Как жутко все и близко в ней.
Колонны, строгие фигуры
Сибилл, пророков, королей...
Мир фантастических растений,
Окаменелых привидений,
Драконов, магов и химер.
Здесь все есть символ, знак, пример.
Какую повесть зла и мук вы
Здесь разберете на стенах?
Как в этих сложных письменах
Понять значенье каждой буквы?
Их взгляд, как взгляд змеи, тягуч...
Закрыта дверь. Потерян ключ.

             13

Мир шел искать себе обитель,
Но на распутьи всех дорог
Стоял лукавый Соблазнитель.
На нем хитон, на нем венок,
В нем правда мудрости звериной:
С свиной улыбкой взгляд змеиный.
Призывно пальцем щелкнул он,
И мир, как Ева, соблазнен.
И этот мир - Христа Невеста -
Она решилась и идет:
В ней все дрожит, в ней все поет,
В ней робость и бесстыдство жеста,
Желанье, скрытое стыдом,
И упоение грехом.

             14

Есть беспощадность в примитивах.
У них для правды нет границ -
Ряды позорно некрасивых,
Разоблаченных кистью лиц.
В них дышит жизнью каждый атом:
Фуке - безжалостный анатом -
Их душу взял и расчленил,
Спокойно взвесил, осудил
И распял их в своих портретах.
Его портреты казнь и месть,
И что-то дьявольское есть
В их окружающих предметах
И в хрящеватости ушей,
В глазах и в линии ноздрей.

             15

Им мир Рэдона так созвучен...
В нем крик камней, в нем скорбь земли,
Но саван мысли сер и скучен.
Он змей, свернувшийся в пыли.
Рисунок грубый, неискусный...
Вот Дьявол - кроткий, странный, грустный.
Антоний видит бег планет:
"Но где же цель?"
               - Здесь цели нет...
Струится мрак и шепчет что-то,
Легло молчанье, как кольцо,
Мерцает бледное лицо
Средь ядовитого болота,
И солнце, черное как ночь,
Вбирая свет, уходит прочь.

             16

Как горек вкус земного лавра...
Родэн навеки заковал
В полубезумный жест Кентавра
Несовместимость двух начал.
В безумьи заломивши руки,
Он бьется в безысходной муке,
Земля и стонет и гудит
Под тяжкой судоргой копыт.
Но мне понятна беспредельность,
Я в мире знаю только цельность,
Во мне зеркальность тихих вод,
Моя душа как небо звездна,
Кругом поет родная бездна,-
Я весь и ржанье, и полет!

             17

Я поклоняюсь вам, кристаллы,
Морские звезды и цветы,
Растенья, раковины, скалы
(Окаменелые мечты
Безмолвно грезящей природы),
Стихии мира: Воздух, Воды,
И Мать-Земля и Царь-Огонь!
Я духом Бог, я телом конь.
Я чую дрожь предчувствий вещих,
Я слышу гул идущих дней,
Я полон ужаса вещей
Враждебных, мертвых и зловещих,
И вызывают мой испуг
Скелет, машина и паук.

             18

Есть злая власть в душе предметов,
Рожденных судоргой машин.
В них грех нарушенных запретов,
В них месть рабов, в них бред стремнин.
Для всех людей одни вериги:
Асфальты, рельсы, платья, книги,
И не спасется ни один
От власти липких паутин.

Но мы, свободные кентавры,
Мы мудрый и бессмертный род,
В иные дни у брега вод
Ласкались к нам ихтиозавры.
И мир мельчал. Но мы росли.
В нас бег планет, в нас мысль Земли!

5 июля 1904, Париж

Источник: Прислал читатель

МИР

С Россией конечно… напоследях
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили проплевали,
Замызгали на грязных площадях…
Распродали на улицах: не надо ль 
Кому земли республик да свобод,
Гражданских прав? И родину народ 
Сам выволок на гонище, как падаль.
О, Господи разверзни, расточи,
Пошли на нас огонь и язвы и бичи,
Германцев с запада, монгол с востока,
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до страшного суда.

23 ноября 1917, Коктебель

Источник: Прислал читатель

* * *

Ты живёшь в молчанье тёмных комнат
Средь шелков и тусклой позолоты,
Где твой взгляд несут в себе, и помнят,
Зеркала, картины и киоты.
Смотрят в душу строгие портреты….

Речи книг, звучат темно и разно…
Любишь ты вериги и запреты,
Грех молитв, и таинства соблазна,
И тебе мучительно знакомы,
Сладкий дым бензоя, запах нарда
Тонкость рук  у юношей Содомы,
Змийность уст у женщин Леонардо.
                                                 
                                     Максимилиан  ВОЛОШИН.

Источник: Прислал читатель

ОПЯТЬ БРЕДУ Я БОСОНОГИЙ

Опять бреду я босоногий;
По ветру лоснится ковыль;
Что может быта нежней, чем пыль
Степной разъезженной дороги?..

На бурый стелется ковер
Полдневный пламень, сух и ясен,
Хрусталь предгорий так прекрасен,
Так бледны дали серых гор!

Соленый ветер в пальцах вьется...
Ах, жажду счастья, хмель отрав
Не утолит ни горечь трав,
Ни соль овечьего колодца...

1919

Источник: Прислал читатель

ПАРИЖ

I 

С МОНМАРТРА

Город-Змей, сжимая звенья, 
Сыпет искры в алый день. 
Улиц тусклые каменья 
Синевой прозрачит тень. 
Груды зданий, как кристаллы; 
Серебро, агат и сталь; 
И церковные порталы, 
Как седой хрусталь. 
Город бледным днем измучен, 
Весь исчерчен тьмой излучин, 
И над ним издалека — 
По пустыням небосклона, 
Как хоругви, как знамена, 
Грозовые облака... 
И в пространствах величаво, 
Властной музыкой звуча, 
Распростерлись три луча, 
Как венец... 
(Твой образ — Слава!) 
И над городом далече 
На каштанах с высоты, 
Как мистические свечи, 
В небе теплятся цветы...


II 

ДОЖДЬ 

В дождь Париж расцветает, 
Точно серая роза... 
Шелестит, опьяняет 
Влажной лаской наркоза.

А по окнам танцуя 
Все быстрее, быстрее, 
И смеясь и ликуя, 
Вьются серые феи... 

Тянут тысячи пальцев 
Нити серого шелка, 
И касается пяльцев 
Торопливо иголка.

На синеющем лаке 
Разбегаются блики... 
В проносящемся мраке 
Замутились их лики... 

Сколько глазок несхожих! 
И несутся в смятенье, 
И целуют прохожих, 
И ласкают растенья... 

И на груды сокровищ, 
Разлитых по камням, 
Смотрят морды чудовищ 
С высоты Notre-Dame... 

Март 1904

III 

Как мне близок, и понятен 
Этот мир — зеленый, синий, 
Мир живых, прозрачных пятен 
И упругих, гибких линий. 

Мир стряхнул покров туманов. 
Четкий воздух свеж и чист. 
На больших стволах каштанов 
Ярко вспыхнул бледный лист. 

Небо целый день моргает 
(Прыснет дождик, брызнет луч), 
Развивает и свивает 
Свой покров из сизых туч. 

И сквозь дымчатые щели 
Потускневшего окна 
Бледно пишет акварели 
Эта бледная весна. 

< 1901 или 1902>

                   

IV 

Осень... осень... Весь Париж, 
Очертанья сизых крыш 
Скрылись в дымчатой вуали, 
Расплылись в жемчужной дали. 

В поредевшей мгле садов 
Стелет огненная осень 
Перламутровую просинь 
Между бронзовых листов. 

Вечер... Тучи... Алый свет 
Разлился в лиловой дали: 
Красный в сером — это цвет 
Надрывающей печали. 

Ночью грустно. От огней 
Иглы тянутся лучами. 
От садов и от аллей 
Пахнет мокрыми листами. 

1902 
 

V 

Огненных линий аккорд, 
Бездну зеркально-живую, 
Ночью Place la Concorde, 
Ночью дождливой люблю я. 
Зарево с небом слилось... 
Сумрак то рдяный, то синий, 
Бездны пронзенной насквозь 
Нитями иглистых линий... 
В вихре сверкающих брызг, 
Пойманных четкостью лака, 
Дышит гигант—Обелиск 
Розово-бледный из мрака. 

1905 


VI 

Закат сиял улыбкой алой. 
Париж тонул в лиловой мгле. 
В порыве грусти день усталый 
Прижал свой лоб к сырой земле. 
И вечер медленно расправил 
Над миром сизое крыло... 
И кто-то горсть камней расплавил 
И кинул в жидкое стекло. 
Река линялыми шелками 
Качала белый пароход. 
И праздник был на лоне вод... 
Огни плясали меж волнами... 
Ряды огромных тополей 
К реке сходились, как гиганты, 
И загорались бриллианты 
В зубчатом кружеве ветвей... 

Лето 1904 
На Сене близ Медина 


VII 

                                     Анне Ник. Ивановой 

В серо-сиреневом вечере 
Радостны сны мои нынче. 
В сердце сияние «Вечери» 
Леонардо да Винчи. 

Между мхом и травою мохнатою 
Ключ лепечет невнятно. 
Алым трепетом пали на статую 
Золотистые пятна. 

Ветер веет и вьется украдками 
Меж ветвей, над водой наклоненных, 
Шевеля тяжелыми складками 
Шелков зеленых. 

Разбирает бледные волосы 
Плакучей ивы. 
По озерам прозелень, полосы 
И стальные отливы. 

И, одеты мглою и чернию, 
Многострунные сосны 
Навевают думу вечернюю 
Про минувшие весны. 

Облака над лесными гигантами 
Перепутаны алою пряжей, 
И плывут из аллей бриллиантами 
Фонари экипажей, 

2 июля 1905 
В Булонском лесу
            

VIII 

На старых каштанах сияют листы, 
Как строй геральдических лилий. 
Душа моя в узах своей немоты 
Звенит от безвольных усилий. 

Я болен весеннею смутной тоской 
Не сознанных миром рождений. 
Овей мое сердце прозрачною мглой 
Зеленых своих наваждений! 

И манит, и плачет, и давит виски 
Весеннею острою грустью... 
Неси мои думы, как воды реки, 
На волю к широкому устью! 

1906 


IX 

В молочных сумерках за сизой пеленой 
Мерцает золото, как желтый огнь в опалах. 
На бурый войлок мха, на шелк листов опалых 
Росится тонкий дождь, осенний и лесной. 

Сквозящих даль аллей струится сединой. 
Прель дышит влагою и тленьем трав увялых. 
Края раздвинувши завес линяло-алых, 
Сквозь окна вечера синеет свод ночной. 

Но поздний луч зари возжег благоговейно 
Зеленый свет лампад на мутном дне бассейна, 
Орозовил углы карнизов и колонн, 

Зардел в слепом окне, златые кинул блики 
На бронзы черные, на мраморные лики, 
И темным пламенем дымится Трианон. 

1909 


X 

Парижа я люблю осенний, строгий плен, 
И пятна ржавые сбежавшей позолоты, 
И небо серое, и веток переплеты — 
Чернильно-синие, как нити темных вен. 

Поток все тех же лиц — одних без перемен, 
Дыханье тяжкое прерывистой работы, 
И жизни будничной крикливые заботы, 
И зелень черную и дымный камень стен. 

Мосты, где рельсами ряды домов разъяты, 
И дым от поезда клоками белой ваты, 
И из-за крыш и труб — сквозь дождь издалека

Большое Колесо и Башня-великанша, 
И ветер рвет огни и гонит облака 
С пустынных отмелей дождливого Ла-Манша. 

1909

XI
                                     Адел. Герцык 

Перепутал карты я пасьянса, 
Ключ иссяк, и русло пусто ныне. 
Взор пленен садами Иль-де-Франса, 
А душа тоскует по пустыне. 

Бродит осень парками Версаля, 
Вся закатным заревом объята... 
Мне же снятся рыцари Грааля 
На скалах суровых Монсальвата. 

Мне, Париж, желанна и знакома 
Власть забвенья, хмель твоей отравы! 
Ах! В душе — пустыня Меганома, 
Зной, и камни, и сухие травы... 

1909

XII 

ДИАНА ДЕ ПУАТЬЕ 

Над бледным мрамором склонились к водам низко 
Струи плакучих ив и нити бледных верб. 
Дворцов Фонтенебло торжественный ущерб 
Тобою осиян, Диана-Одалиска. 

Богиня строгая, с глазами василиска, 
Над троном Валуа воздвигла ты свой герб, 
И в замках Франции сияет лунный серп 
Средь лилий Генриха и саламандр Франциска. 

В бесстрастной наготе, среди охотниц-нимф 
По паркам ты идешь, волшебный свой заимф 
На шею уронив Оленя-Актеона. 

И он — влюбленный принц, с мечтательной тоской 
Глядит в твои глаза, владычица! Такой 
Ты нам изваяна на мраморах Гужона. 

1907

Источник: Прислал читатель

пџпћпўпћпњп пђпњ

(п’пѕ пІяЂпµпјяЏ я‚пµяЂяЂпѕяЂп°)
п я‚пѕ пїпµяЂпµпґп°яЃя‚ пїпѕя‚пѕпјпєп°пј пЅп°я€яѓ пїпѕпІпµяЃя‚яЊ?
пќпё п·п°пїпёяЃпё, пЅпё пјя‹яЃп»пё, пЅпё яЃп»пѕпІп°
п  пЅпёпј пЅпµ пґпѕп№пґяѓя‚: пІяЃпµ п·пЅп°пєпё яЃп»пёп¶пµя‚ пїп»п°пјяЏ
п пІя‹пµяЃя‚ пєяЂпѕпІяЊ яЃп»пµпїя‹пµ пїпёяЃяЊпјпµпЅп°.
пќпѕ, пјпѕп¶пµя‚ п±я‹я‚яЊ, п±п»п°пЁпѕпЁпѕпІпµп№пЅпѕ пїп°пјяЏя‚яЊ пЎп»яѓя‡п°п№пЅя‹п№ яЃя‚пёя… пёп·яѓяЃя‚пЅпѕ яЃпѕя…яЂп°пЅпёя‚.
пќпёпєя‚пѕ пёп· пІп°яЃ пЅпµ пІпµпґп°п» я‚пѕ, я‡я‚пѕ пјя‹
пп·п¶пёп»пё пґпѕ пєпѕпЅя†п°, пІпєяѓяЃпёп»пё пїпѕп»пЅпѕп№ пјпµяЂпѕп№:
пЎпІпёпґпµя‚пµп»пё пІпµп»пёпєпѕпЁпѕ яЂп°яЃпїп°пґп°, пњя‹ пІпёпґпµп»пё п±пµп·яѓпјяЊяЏ я†пµп»я‹я… яЂп°яЃ,
п яЂяѓя€пµпЅяЊяЏ я†п°яЂяЃя‚пІ, пєпѕяЃпјп°я‚я‹пµ яЃпІпµя‚пёп»п°,
пџяЂпѕпѕп±яЂп°п·я‹ пџпѕяЃп»пµпґпЅпµпЁпѕ пЎяѓпґп°: пњя‹ пїпµяЂпµп¶пёп»пё пп»пёп°пґя‹ пІпѕп№пЅ
п пђпїпѕпєп°п»пёпїяЃпёяЃя‹ яЂпµпІпѕп»яЋя†пёп№.

пњя‹ пІя‹я€п»пё пІ пїяѓя‚яЊ пІ п·п°пєп°я‚пЅпѕп№ яЃп»п°пІпµ пІпµпєп°,
п’ пїпѕяЃп»пµпґпЅпёп№ я‡п°яЃ пІяЃпµпјпёяЂпЅпѕп№ я‚пёя€пёпЅя‹,
п пѕпЁпґп° яЃп»пѕпІп° пѕ п·пІпµяЂяЃя‚пІп°я… пё пѕ пІпѕп№пЅп°я…
п п°п·п°п»пёяЃяЊ пІяЃпµпј пЅпµпїпѕпІя‚пѕяЂпёпјпѕп№ яЃпєп°п·пєпѕп№.
пќпѕ пјяЂп°пє, пё п±яЂп°пЅяЊ, пё пјпѕяЂ, пё я‚яЂяѓяЃ, пё пЁп»п°пґ
п—п°яЃя‚пёпЁп»пё пЅп°яЃ пїпѕяЃпµяЂпµпґпё пґпѕяЂпѕпЁпё:
п п°п·пІпµяЂп·п»пёяЃяЊ я…п»яЏп±пё пґяѓя€ пё пЅпµпґяЂп° п¶пёп·пЅпё,
п пЅп°яЃ яЃп»пёп·пЅяѓп» пЅпѕя‡пЅпѕп№ пІпѕпґпѕпІпѕяЂпѕя‚.
пЎя‚п°п» я‡пµп»пѕпІпµпє Б‰€ пѕпґпёпЅ пґяЂяѓпЁпѕпјяѓ Б‰€ пґяЊяЏпІпѕп»;
п яЂпѕпІ Б‰€ яЃпїп°п№пєпѕп№ пґяѓя€; п±пѕяЂяЊп±п° п·п° п¶пёп·пЅяЊ Б‰€ п·п°пєпѕпЅпѕпј;
п пґпѕп»пЁпѕпј Б‰€ пјпµяЃя‚яЊ.
       пќпѕ пјя‹ пЅпµ пїпѕпєпѕяЂпёп»пёяЃяЊ: пћяЃп»яѓя€пЅпёпєпё п·п°пєпѕпЅпѕпІ пµяЃя‚пµяЃя‚пІп° Б‰€п’ яЃпµп±пµ яЃп°пјпёя… яѓпєяЂя‹п»пё пЅп°я€пµ яЃпѕп»пЅя†пµ,
пќп° пґпЅпµ я‚пµпјпЅпёя† пјя‹ пІя‹пЅпѕяЃпёп»пё яЃпёп»яѓ
пќпµпѕпґпѕп»пёпјяѓяЋ п»яЋп±пІпё, пё пІ пїя‹я‚пєп°я…
пњя‹ пІя‹яѓя‡пёп»пёяЃяЊ пІпµяЂпёя‚яЊ пё пјпѕп»пёя‚яЊяЃяЏ
п—п° пїп°п»п°я‡пµп№. пњя‹ пїпѕпЅяЏп»пё, я‡я‚пѕ пєп°п¶пґя‹п№
п•яЃя‚яЊ пїп»пµпЅпЅя‹п№ п°пЅпЁпµп» пІ пґяЊяЏпІпѕп»яЊяЃпєпѕп№ п»пёя‡пёпЅ,
п’ пѕпЁпЅпµ п·п°яЃя‚пµпЅпєпѕпІ пІя‹пїп»п°пІпёп»пё яЂп°пґпѕяЃя‚яЊ
пћ пїяЂпµпѕяЃяѓя‰пµяЃя‚пІп»пµпЅяЊпё я‡пµп»пѕпІпµпєп°,
п пЅпёпєпѕпЁпґп° пЅпµ пЁяЂпµп·пёп»пё пїяЂпµпєяЂп°яЃпЅпµп№
п пїп»п°пјпµпЅпЅпµп№ пµпЁпѕ пїпѕяЃп»пµпґпЅпёя… яЃяѓпґпµп±.

п”п°п»пµпєпёпµ пїпѕя‚пѕпјпєпё пЅп°я€пё, п·пЅп°п№я‚пµ,
п§я‚пѕ пµяЃп»пё пІя‹ п¶пёпІпµя‚пµ пІпѕ пІяЃпµп»пµпЅпЅпѕп№,
п“пґпµ пєп°п¶пґп°яЏ я‡п°яЃя‚пёя†п° пІпµя‰пµяЃя‚пІп° пЎ пґяЂяѓпЁпѕяЋ яЃп»пёя‚п° п¶пµяЂя‚пІпµпЅпЅпѕп№ п»яЋп±пѕпІяЊяЋ
п я‡пµп»пѕпІпµя‡пµяЃя‚пІпѕпј пїяЂпµпѕпґпѕп»пµпЅ п—п°пєпѕпЅ пЅпµпѕп±я…пѕпґпёпјпѕяЃя‚пё пё яЃпјпµяЂя‚пё,
пўпѕ пІ яЌя‚пѕпј пјпёяЂпµ пµяЃя‚яЊ пё пЅп°я€п° пґпѕп»яЏ!

1921

Источник: Прислал читатель

СТИХИЯ: Лучшая поэзия © 1996-2006
Вопросы и комментарии? Пишите